Город быстро богател, золото липнет к золоту: со всех сторонв город, который уже начали называть просто Город, везли драгоценный мрамор,редкие породы дерева, диковинных животных и лучшие из статуй, какие толькосоздавали ваятели в ближних и дальних странах.

Аристей помнил прежние имена статуй: это боги той ушедшейпоры. Люди забывчивы – что не уничтожено сразу, когда в мир приходит новаявера, быстро переименовывается. Красоту все же щадят: атрибуты старых божеств,при любых переменах объявляемых демонами, скалывают либо сбивают, ранызамазывают, особенно древние статуи успели сменить по два-три имени…

В небе возникло легкое облачко, мысли Аристея оборвались.Пахнуло непривычным в этих краях холодноватым ветерком. На каменную площадкуупал, тут же легко вскочил на ноги очень худой юноша с острым, как лезвиетопора, лицом. Ребра едва не прорывали кожу, живот прилип к спине. Он был влегкой набедренной повязке и высоких сандалиях на толстой подошве.

Ворон недовольно переступил с лапы на лапу. В последниегоды… нет, последнюю сотню лет все больше избегал людей. Зверей тоже избегал, стеми проще, свое присутствие не навязывают, не пристают с вопросами, мелкимипросьбами, глупыми пожеланиями.

Каркнул хрипло:

– Приветствую сына Стрибога… Что в мире новенького?

Юноша судорожно хватал широко открытым ртом воздух, грудьходила ходуном.

– Дай… отды…шаться… Я ж не ветер, как мой отец… только сынветра…

– Сын северного ветра, – сказал ворон с легкой иронией. –Доблестный Аварис. А северные ветры покрепче южных и всех прочих. Верно?

– Не знаю, – ответил Аварис сердито.

– Гм… А как говорят о себе!

– Южные тоже говорят.

– Да, в этом вы все хороши.

– Я только наполовину ветер. Земное меня тянет вниз.

– Ну-ну, я бы сказал, какое место тебя тянет… Что слышно,говорю?

Аварис молчал, всматривался в черного ворона со страхом инадеждой. Когда заговорил, голос был хриплым от горя:

– Сегодня узнал в вирии… Узнал то, что ты наверняка знаешьдавно.

– О чем ты?

– Аристей, о каком предназначении шла речь? Что великий Родхочет от своего мира?

Аристей нахохлился еще больше.

– Жареный петух клюнул?.. У нас всегда так. Только радиэтого надо смешать все в кучу и начать сначала…

– Какой ты жестокий, Аристей.

Аристей равнодушно молчал. Аварис посмотрел на Город, такойпрекрасный и полный жизни.

– Это все должно исчезнуть?

– Как и весь мир.

– И мы?

– А чем мы лучше?

– Аристей… Ты знал – и ни слова?

Аристей молвил с холодным равнодушием:

– Что толку от знания? Миром правит другое.

– Что? – спросил Аварис с надеждой.

– Чаще всего звериная сила. Это еще понятно. Но иной разтакое, что я только удивлялся долготерпению Рода. Будь я богом… давно бы все порушил.

Аварис смотрел воспаленными измученными глазами.

– И тебе ничего в этом мире не жаль? Даже этого Вечного?

Аристей покачал головой:

– Нет.

– Ты прожил здесь всю жизнь!

– Аварис, только молодых пугает смерть. Я видел, какподнимались и рушились города, как возникали новые народы и рассыпались в пыльцарства. Мне и себя не жаль. Все настолько одинаково, что в смерти хотькакая-то новизна… А так мои прожитые годы похожи на барханы.

Аварис зябко, несмотря на зной, передернул плечами.

– Ты говоришь как бог!

– Потому что им тоже все едино. Они жили слишком долго. Мирмог бы попытаться спасти разве что молодой бог… только что родившийся… но дажеон бы не успел.

С башни было видно, как на площади и на ближних улочкахиграли детишки в стукалку, катались друг на друге, носились с воплями. Троепьяных гуляк вразнобой орали песню. Степенные прохожие гуляли по главной улице,заглядывали в окна, искали то ли новых развлечений, то ли новую журку. Изкузнечного ряда поднимались дымки, несли опрятные запахи железа и пота, изхлебных рядов вкусно пахло горячими булочками.

На дальнем краю площади пели и плясали бродячие музыканты.Помост, где сожгли невесту Маржеля, уже исчез, а черное пятно гигантскогокостра затоптали, затерли подошвами. Сквозь реденькую толпу неспешнопротискивались на конях трое огромных людей нездешнего сложения.

Аристею почудилось, что признал троих из Леса. Недавноразговаривал с ними, когда в личине ворона посетил остров Буян. Далеко жезабрались снова!

Аварис заметил их тоже:

– Странные люди… Как ты думаешь, кто они?

– Невры, – равнодушно ответил Аристей. – Невры из БольшогоЛеса.

– Ты их знаешь?

– Я многих знаю. Эти как вышли в звериных шкурах из Леса,так и прут как лоси через белый свет. Разве что камень на железо сменили… Ого,у рыжего каков Посох! Я не думал, что он еще существует.

Слабая искорка интереса погасла в темных глазах Аристея также быстро, как и вспыхнула. Аварис сказал с болью:

– Потому мир и гибнет, что те, кто мог бы спасти… илипопытаться спасти… не шелохнут и пальцем.

– Аварис, – сказал Аристей равнодушно, – поживи с мое.

– И что будет?

– Увидишь хоть часть героев, каких видел я. Уразумеешь, чтоя когда-то был тобой, а ты мною – нет.

– Как это?

– Мне было двадцать лет, как сейчас тебе. Я тебя понимаю. Нокак сможешь ты понять меня? Точнее, когда?

Аварис проводил взглядом три могучие фигуры:

– Мне кажется, они кого-то ищут.

– Люди, – бросил Аристей.

– Что?

– Человек всю жизнь чего-то ищет. Этим и отличается отбогов.

Три далекие фигурки в звериных шкурах растворились средиузких улочек и редких прохожих. Головы странных пришельцев, такие разные междусобой, еще долго маячили над толпой, их скрыл угол улицы.

Аварис сказал печально:

– Кажется, скажи им сейчас, что мир обречен, что ни боги, низвери… они и тогда будут искать.

Аристей не ответил. Погасшие глаза без выражения смотрели навеселящуюся толпу.